ПОТАЁННЫЕ РЕКИ

Среди тех ловкачей самым ярым Балабан оказался. Прозвище такое получил он, само собой, не от великого ума. Про таких на Руси говорят: велик телом, да мал делом. Телом Балабан и впрямь, удался. И высок, и статен. И девкам улыбается зазывно. А что до ума, так его Балабану хватило в самый раз, чтобы понять: от работы кони дохнут. Даже мать его родная и-то, бывало, скажет:
— И в кого ты такой? Голова-с пивной котёл, а ума ни ложки.
А он в ответ зубы скалит:
— Дурень, да фигурен: в потёмках хорош.
А ведь девкам нравился такой обалдуй: очи сокольи, брови собольи, глаза-с поволокой, а роток-с позевотой. Опять же, языкаст Балабан был до такой степени, что перебрехать его даже мой дед не брался. 

Вот Балабан и измыслил такую идею:
— Это, братцы, Стёпка специально притворяется, мозги нам пудрит. Копает где ни попадя для отвода глаз, а сам, небось, карту припрятал, где клад обозначен. 
Те дружки его, что поумней, сомневаться стали:
— Да откуда у Степана такая карта? Небось, с балды копает.
Да Балабан рогом в землю:
— Должна быть карта! Завсегда клады на картах обозначены. Прижать надо подлюку!
Тоже, знаток выискался! Однако, мысль насчёт прижать обмозговали и решили: а чем чёрт не шутит. 

Умный — за думу, а дурак — за дело. Подкараулили всё ж наши копальщики Степана да и прищучили в самый раз, как он из очередной ямы выбирался. Обступили. Балабан, конечно, впереди всех:
— Ну ладно, Штука, кончай придуриваться! Всё мы знаем и про клад, и про карту. Поделиться бы надобно-с дружками. 
У Степана и глаза по пятаку:
— Да вы что, братцы! Какие клады, я воду ищу!
А уж Балабана понесло:
— Ты нам, паря, не вкручивай! Чего её искать и так болота кругом. Показывай карту, а не то…
Одному мигнул, другому кивнул, а третий сам догадался. Сразу в несколько рук запихали Степана обратно в яму. А Балабан на краю подбоченился:
— Показывай карту или так утрамбуем — не одна собака не сыщет.
Видит Степан — того гляди и вправду утрамбуют. Задёргался, а сам смекает: коли сказать, что нет карты, тут и останешься. А ежели сказать, что карту дома оставил… Да только балабанова шайка тоже не лыком шита оказалась. Закомандовали:
— Небось, карту свою вдоль и поперёк изучил, помнишь, где клад схоронен. 
— Сам покажешь место, нам бумажка без надобности.
— И гляди, лучше припоминай, а-то враз без головы под кустом окажешься!

От таких напутствий Степан совсем заскучал и давай вкруг Боготола пустырями вышагивать, вроде как место ищет. Ватага за ним, в затылок вчерашним перегаром дышит. Этак за ночь дали они круг почёта, а к утру устали и злиться начали. Понял Степан, что скоро битым быть, затормозил, в землю тычет:
— Вот в этом месте копать надобно. 
А Балабан ухмыляется и лопату ему в руки суёт:
— Ну, надо, так надо! Ты уж расстарайся, Степанушка!
Тому делать нечего, стал копать. Банда балабановская под кустами расселась, зевает. Сам Балабан атаманствует: по краю ямы похаживает, землю сапогом поковыривает да покрикивает:
— Копай шустрей!
И вдруг звякнуло что-то у Степана под лопатой. Вмиг вся шайка на ногах оказалась, и сон как рукой сняло. 
Нависли над ямой, шеи вытянули, глаза вытаращили:
— Что там?
Стукнул Степан лопатой под ноги — зазвенело. Тут уж вся балабанова братия вешним потоком в яму хлынула. Степана этим половодьем наверх вынесло. Ему бы удрать, а он стоит и смотрит: что-то будет. Копальщики в яме в момент дно углубили — кто лопатой, а кто и руками. Пробили они ту глиняную скорлупку, что под лопатой звенела, а под ней дыра чёрная, навроде пустоты, и внизу блестит что-то…
Тут же эту кору руками раскрошили и вдруг… Не золото в утреннем солнышке заблестело — вырвался из-под земли могучий водяной столб! Такой силы был удар, что копальщиков внутри ямы оглушило и раскидало кого куда. И тут же, словно кто заслонки невидимые открыл: хлынули из стен ямы подземные ручьи. Степан и охнуть не успел, а уж яма его полна до краёв и только по верху балабанов картуз плавает. 

Рано утром окраинные улицы переполохом подняло. Примчался взъерошенный Степан, перепугал баб и коров, что в стадо гнали. От баб переполох степным пожаром перекинулся к избам. И вот уж все окрестные мужики-с баграми столпились вокруг степановой ямы. Спасать и вытаскивать им, однако же, никого не пришлось. Да и сама яма за-то время превратилась в широкий котлован. Ручьёв больше не видно было, да только-с краёв земля всё ещё сыпалась и съезжала целыми пластами, так, что и близко не подойти. Видать, подземные реки берега размывали. Выходит, нашёл-таки Степан Штука свою водяную жилу. Да только радости ему это не принесло. С тех пор премудрости свои он бросил, задумчив стал, а там и вовсе из Боготола уехал. Сказывали, учиться отправился.

А котлован тот зарос со временем тальником, заболотился. Сейчас и не сыщешь его. Да и сам сказ про степаново старательство даже старики позабыли. Молва мирская, что вода морская: расходится шумно, а утишится — нет ничего.

Наталья Шишкова