ЗМЕИННОЕ ЦАРСТВО. ОКОНЧАНИЕ

 Однако вскоре стало понятно, что согласия меж братьями не наблюдается. Приезжали они в село только порознь, а при встрече и глаза отводили. Не единожды замечали у братьев то губу разбитую, то шишку на лбу, то фингал под глазом. А кто-то даже доглядел, что у Фрола ухо прокушено. В конце концов прибыла на родительский двор зарёванная никитова жена со всем своим скарбом да избитым в кровь мужем. Сам-то Никита долго отмалчивался, а потом поведал тестю, что от брата он отселился. Народ, прознав про это, только хмыкнул: вот так семейный раздел! Да вскоре и думать забыл про чужие склоки. А вспомнил месяц спустя, когда полыхнула Фролова заимка. Тогда кто-то, больно умный, и намекнул, что-де красного петуха брату Никита пустил. Однако ж, поглядели любопытные на никитушкину звероватую ухмылку, и мысль эта в народе не прижилась. Впрочем, оба братца по утраченному не особо печалились, и в скором времени обосновались по соседству. Один – в Б-заводе, другой – в Гремячке. В одном селе им больно тесно показалось. И стали, как говорится, жить-поживать, добра наживать. В этом последнем деле промеж них, наконец, согласие установилось. Мимо деревень две дороги шли: Щербаковская и Лебединская. Вот их-то братья и поделили. Чтобы, значит, локтями не толкаться. Тут бы и сказке конец, да только людская зависть и жадность продолжение написали. Ну, слухай дальше.
 Вроде, настал мир меж Бирюками. Каждый в своём дому живёт, свой кусок жуёт, делить нечего. Да осталось ещё кое-что с давних времён... Припрятали братья золотишко, в ту пору, когда вместе жили. Тайник у них общий был и каждый из Бирюков свою долю в том золоте имел. Вот только после раздора они эту долю по-своему стали определять. Каждый хотел больше другого хапнуть. Никита – за неправильный раздел, Фрол – за понесённые убытки. Вот и следили братья друг за другом, кабы тот первым до заначки не добрался. Затем, видать, и разъехались по разным деревням, чтобы тому другому несподручно было следить. Ночей не спали, всё друг друга караулили. Вкруг тайника своего капканов да ловушек понаставили, волчьих ям понарыли: мол, себя изведу, а тебя дойму! 
Такой фестиваль в тайге устроили, что уж только ленивый не знал про их дела. Долго ли, коротко ли продолжалось такое безобразие, наконец пришла пора и за ум браться. Вишь, за чужим доглядая, своего не упасёшь. У обоих братьев в хозяйстве разброд и шатание, домочадцы бунтуют, да и сами от переживаний того и гляди опаршивеют. Вот собрались Бирюки и порешили добро припрятанное поровну поделить. Отправились вдвоём к потайному месту. Глядь, а золота и нет! Что тут началось! Знамо, каждый другого в краже обвинил, и ухватили братья друг друга за косматые бороды. В общем, устроили они погром. Друг дружку так драли, что тайга стонала. Точно медведи бешенные. Что там вышло промеж них, и кто кого превозмог, тому свидетелей нет. Однако ж, домой не один не вернулся. Искали их, конечно. В том месте, где они дрались, и земля дыбом стояла. А самих буянов не нашли ни живыми, ни мёртвыми. Сгинули оба, а куда – неведомо. Правда, вскорости объявились в тех местах два крупных медведя. Одного видали на Щербаковской дороге, другого на Лебединской. А по тамошним лесам стали змеи попадаться, и чем дальше, тем больше. Старики сказывали, тот змеюшник от бирюковской злобности образовался. Дескать, столько выплеснулось её во время их драки, что и земля не впитала – змеями на поверхность выплеснула.