НЕЧИСТЬ МЫШАСТАЯ. ОКОНЧАНИЕ

А Погром со временем вконец распоясался. На людей стал бросаться. Чуть что не по нём, так уши прижмёт, зубы оскалит и кидается со всех копыт на обидчика. Только что не рычит, зверюка. Видит Николай, дело плохо. Не ровен час, пришибёт кого-нибудь. Сговорился с мужиками, стариков пригласил знающих. В общем, подлегчали жеребца. После такой экзекуции тот малость присмирел. Но пакостить стал вдвое против прежнего. Держать его можно было разве что в каменном каземате. Потому как портил всё, до чего дотянуться мог. Чуть не доглядишь, так мётла измочалит, черенки переломает, тряпки вытащит откуда-то, изорвёт и по усадьбе растащит, ведро али корыто проломит, упряжь изгрызёт. А ежели на покосе, то работать не даст. Избегаешься, его проверяючи и отгоняючи. А проворонишь, так пешком домой пойдёшь на голодное брюхо: телегу разнесёт, всё что можно, изгрызёт и обед припасённый слопает. И жрал ведь всё, что гвоздями не прибито. Однако, выбирал, что по вкусней. Вот, к примеру, сало солёное съест, а прошлогодние солёные огурцы оставит. И ведь не только у хозяина своего. Всех соседей обжирал, окаянный. В конце концов народу стало невмоготу. И упредили Николая:

— Сбывай своего чёртушку, куда хошь, а иначе вилы ему в бок и дознавайся потом, кто виноват. 

В общем, продал Николай Погрома куда-то за Чулым. Ближе-то не брал никто. Наслышаны были про его выкрутасы. И у нас долго помнили. Особенно бабка Авдотья. Бывало, вспомнят при ней колькина мерина, так она и в лице переменится:

— У-у! Нечисть мышастая!